ДО ХАТЫНИ БЫЛО РАГЗИНО
На картах бывшего Уваровского района, позднее ставшего частью Можайского, на картографической съёмке 1939 года отмечена деревушка Рагозино. А уже на послевоенных — вместо населённого пункта стоит знак братской могилы. В первых числах января 1942 года за связь с партизанами и за одного своего убитого солдата фашистские оккупанты заживо сожгли всё мужское население и саму деревню.
Автор: к.и.н. Мария Павлова
Долгие годы об этой трагедии ходили только устные и то противоречивые рассказы. Даже её имя произносилось по-разному: Рагозино, Рогозино, Рагзино. На землях совхоза «Семёновское» бывшего Уваровского района стояла когда-то большая деревня (более 33 домов) — Рагзино. Здесь до войны был крепкий и богатый колхоз «Луч». В нём кипела большая трудовая жизнь. Обо всём говорим в прошедшем времени. Богатой и пригожей деревни больше не существует. Она была начисто сожжена в начале января 1942 года. В траурном списке: Хатынь, Лидице, Орадур-сюр-Глан деревня Рагзино стоит первой.
В ту военную зиму лежали обильные снега. А морозы были куда покрепче нынешних. В один из первых январских дней 1942 года в деревне появились 3 немца на лошади. В это время по деревне шёл разведчик из партизанского отряда « Уваровский» Платонов Анатолий. Он поддерживал связь с колхозом «Луч» и его председателем Яковлевым Семёном Яковлевичем. Внимание фашистов привлекли белые валенки Платонова. Они прямо на дороге стали их отнимать. В валенке оказался пистолет, из которого Платонов убил одного фашиста, а другого ранил. Третий, что стоял у лошади, автоматной очередью настиг Платонова. На следующее утро из Семёновского в Рагзино появился фашистский карательный отряд. Стариков, женщин и детей стали выгонять на улицу. Лающие команды на чужом языке, глухие удары прикладов, женский крик и плач детей… Потом полураздетых жителей долго держали на морозном ветру. Всё это время большая группа немцев во главе с офицером в чёрной шинели, не спеша, ходила по деревне, останавливаясь чуть ли ни у каждого дома. Каратели выбрали просторную избу Прасковьи Ивановны Филипповой, куда приказали согнать всех жителей деревни Рагзино.
Дарья Ивановна Соколова, одна из немногих, кому удалось в тот день избежать смерти, потом вспоминала: «Большая была изба, а нас всех вместить не смогла. Шутка ли, столько народу…» Но у немцев было своё понятие о вместимости. Тех, кто ещё оставался на улице, они с размаху били прикладами, сапогами, заталкивая в дверь. Кто-то выдавил стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха. И тут низкий потолок прошила автоматная очередь. Водворилась гнетущая тишина. В страшной давке и духоте люди простояли целый день.
Вскоре пленники услышали гул приближающейся машины. Дверь распахнулась, и немец на ломаном русском языке приказал женщинам выйти, а всем лицам «мужской сословии» остаться. Тот же голос потребовал, чтобы были выданы партизаны и названы те, кто убил немецкого солдата. Немец, коверкая русские слова, объявил волю немецкого командования. Согласно приказу, за убийство одного немецкого солдата подлежит расстрелу всё мужское население деревни. Немецкое командование обещало проявить гуманность к детям и женщинам в ответ на их благоразумие. Женщинам дозволялось посмотреть казнь, а потом покинуть деревню.
Откуда-то появились солдаты с длинными кольями. Фашисты подожгли дом, где находились мужчины. Стоны и проклятия слились в одну адскую симфонию. Те, у кого оставались ещё силы, разбивали окна и пытались выбраться наружу. Палачи хладнокровно загоняли их обратно. Вот для чего им понадобились колья!
Немецкие солдаты сжигают одну из деревень в Рогачевском районе
Дарья Ивановна Соколова помнит, как пытался выбраться из огня её муж Михаил Ионович, как острый кол вонзился ему в лицо, а на щеке густо побежала кровь. Больше Дарья Ивановна его не видела. Оставшихся в живых, потрясённых увиденным злодеянием женщин и детей, замёрзших и ослепших от слёз, погнали прочь от деревни. Старух, которые не могли идти, расстреливали на месте. Их трупы оставались лежать в снегу до весны. Увязая в глубоком снегу, оглядываясь на сгоревшую деревню, рагзинцы прощались с ней навсегда. От сгоревшей деревни не осталось даже труб. В деревне заживо сгорели 12 мужчин.
Вот их имена и фамилии:
1. Василий Кондратьевич Козлов
2. Егор Иванович Логачев
3. Пётр Осипович Осипов.
4. Владимир Никонович Никонов.
5. Алексей Скачков
6. Алексей Степанович Смирнов
7. Дмитрий Алексеевич Смирнов
8. Егор Андреевич Смирнов
9. Михаил Ионович Соколов
10. Алексей Яковлевич Хренов
11. Василий Яковлевич Яковлев
12. Семён Яковлевич Яковлев
Не вернулись рагзинцы на свои родные места. «Не пожарища боялись мы, — говорила Дарья Ивановна, — а слишком больно было смотреть на то место, где на наших глазах сожгли родных и близких нам людей».
Лишь двум подросткам, Саше Виноградову и Алексею Соколову, сыну Д. И. Соколовой, удалось избежать смерти: рассказывали, что они во время суматохи спрятались в копне сена во дворе, а после наступления темноты, ушли в лес, отыскали партизанский отряд.
За годы войны, немцы сожгли более 40 000 деревень и сел
После освобождения района от немецких оккупантов Александр Александрович Виноградов ушёл на фронт, был пулемётчиком и как смог отомстил за гибель своих односельчан. После тяжёлого ранения в 1944 году он долгое время работал егерем в Уваровском охотничьем хозяйстве. Об Алексее Михайловиче Соколове в 1971 году было известно, что он находился в Егорьевском доме инвалидов.
Военное лихолетье разбросало жителей деревни по белу свету. После войны на месте пожарища, ставшего для патриотов братской могилой, был поставлен памятник. На высоком постаменте стоит, склонив голову, крестьянин в валенках с ушанкою в руках. Веет от него скорбью и мужеством. Многие годы весной приезжали сюда жители бывшей деревни, родственники казненных, привозили своих детей и внуков.
Памятник сожженной деревне Рагзино. Фото сделано в 2009 г.
Сегодня в живых не осталось ни одного свидетеля той трагедии.
К сожалению, не только травой забвения, но и настоящим лесом зарастает место, где когда-то была деревня, где стоит памятник. Не проехать к нему и не пройти — нет дороги. Его вообще можно отыскать с большим трудом. Должно ли так быть? — спрашиваем мы себя. На месте сожжённой деревни нам видится мемориал, достойный памяти всех русских деревень, стёртых с лица земли фашистами.
Отыскать памятник трудно, место, где он стоит, зарастает диким лесом. Фото сделано в 2009 г.